Инвестиции компании Нобель Ойл

Осенью 2009 г. собственники «Нобель Ойл» привлекли в свою группу компаний китайский государственный инвестфонд China Investment Corporation (CIC) и гонконгскую инвестгруппу Oriental Patron Financial Group, продав им за $300 млн значительный пакет акций. А в начале 2011 г. эта компания, после почти восьми лет «отлучения» от трубы, получила разрешение от Лукойла на подключение к его магистральному трубопроводу Харьяга-Уса. О том, как «Нобель Ойл» удалось пережить кризис и планах на будущее, рассказывает ее основатель и генеральный директор Григорий Гуревич.

Экономика вентиля

RusEnergy: После финансового кризиса и резкого падения цен на нефть во второй половине 2008 г. многие независимые нефтяные компании перестали существовать. Каким образом Nobel oil удалось остаться на плаву?

Григорий Гуревич: В ноябре 2008 года, как известно, начали работать «ножницы Кудрина». При падении цены на нефть экспортные пошлины зашкаливали. И тогда мы на месяц остановили добычу. Рабочие не понимали, как это так можно. Мне пришлось лично приехать на месторождения и заставить их перекрыть вентили. Переждали ровно месяц и 1 декабря запустили скважины. Кроме нашей компании, никто не остановил добычу. Всем было страшно.

А мы просто умеем считать. Вот в октябре 2008 года цена на нефть была $100, и в ноябре она падает до $50. Если бы мы продолжали качать нефть в ноябре, то продали ее на рынке по $50, а налог заплатили бы исходя из средней цены Urals по итогам мониторинга за предыдущий месяц – то есть $100. Не останови мы добычу, потеряли бы $5,5 млн, что в то время обернулось бы катастрофой. А так мы сохранили финансовую устойчивость, смогли платить людям зарплату даже в тот месяц простоя.

RE: Решение привлечь азиатских инвесторов в 2009 году тоже было необходимо для выживания?

Г.Г.: О выживании речи не идет. Я никогда в своей жизни не ставил вопрос о выживании. Выживать – это удел других людей. Вы же сами себе ставите цель. Если ваша цель – выживать, вы будете выживать всю свою жизнь. Если ставите себе цель развиваться, то будете развиваться.

Так что нет, привлечение инвесторов было необходимо для развития. Один из уроков, который мы вынесли из кризиса, как раз заключается в том, что без привлечения инвесторов со стороны, только за счет собственного капитала, развиваться нельзя.

RE: Инвесторы хотели управлять компанией на паритетной основе? Но ведь они оставили полный контроль за вами…

Г.Г.: В этом и состоит искусство переговоров. И потом, нужно учитывать, что China Investment Corporation и Oriental Patron Financial Group - это финансовые организации, их главная задача - прибыль. Они посмотрели на наши предыдущие результаты и решили оставить управление нам.

Ведь как они вообще нас выбрали? В кризисном 2009 году, когда у всех вокруг все было плохо, наша экономика выглядела хорошо. Мы полностью остановили бурение, но зато банковских долгов почти не было (соотношение было мизерное, мы успешно выплачивали кредиты).

Кризис с нами

RE: Но вы обещали инвесторам вывести компанию на IPO…

Г.Г.: Да, мы договаривались сделать это в течение двух лет. Но разве вы не знаете, что случилось? Рынки начали заваливаться. В 2010 был небольшой подъем, а потом стало ясно всем, что кризис никуда не ушел, он остался. Выйти на IPO невозможно, разве что с сильным дисконтом.

Нам предлагали дисконт, если мне память не изменяет, процентов 60…

Китайские партнеры отлично понимают ситуацию. И никуда нас не торопят.

Ну и еще одну важную вещь хочу сказать. К сожалению, наши с вами соотечественники своим поведением на биржевом рынке существенно сбивают стоимость российских активов.

RE: Инвесторов обманывают?

Г.Г.: Просто врут внаглую! Говорят инвесторам, что купили хорошее месторождение, те вкладываются, а на деле участок оказывается пустышкой. После них выходить на рынок очень сложно.

Убедить Минфин

RE: Но ваши китайские партнеры, наверное, помогут преодолеть проблему недоверия. Осталось дождаться стабильно растущей цены на нефть…

Г.Г.: Здесь дело не в цене. Нужно менять налоговую политику в России. Тогда люди с удовольствием будут вкладывать в российские компании. Деньги-то на мировых рынках остались.

Вы же не думаете, что российский налоговый режим позволяет здесь нормально развиваться? Он убивает нефтяную отрасль. Каждый год мы ожидаем, что Игорь Сечин (президент «Роснефти», - RE) сумеет убедить Минфин изменить налоговую политику, но каждый год ему говорят «нет». У Минфина ведь любимое - «а как быть с выпадающими доходами»?

Чтобы пробурить разведочную скважину, мне нужно $10 млн. А вся моя чистая годовая прибыль – около $50 млн. Выручка больше, конечно, но процентов 80% с барреля уходит на всевозможные налоговые отчисления.

RE: То есть в разведку, получается, вы особо уже и не идете?

Г.Г.: Да, для нас это роскошь. Мы в 2013 году будем бурить одну разведочную скважину на Каминском блоке. Понятно, что на это можно потратить не прибыль компании, а привлечь инвестиционные деньги. Но у нас ни один банк, ни один инвестор в такие проекты денег не дает. Вот чем отличается Россия от всех других стран.

От НАО до Мьянмы

RE: Куда вы вложили деньги от сделки с китайцами?

Г.Г.: Купили на аукционах месторождения, сейчас их обустраиваем: Северо-Ютымское, Западно-Каренское, Северо-Чупальское, Каминский блок в НАО. Часть средств пошла на бурение скважин, в том числе на старых объектах.

В 2010 мы купили у полуразвалившейся компании «Девон» Савиноборскую площадь и Савиноборское месторождение. Это единственные участки, которые достались нам не на аукционе.

RE: А вы еще ищете активы на приобретение?

Г.Г: Я всегда ищу. Есть – приносите.

RE: И где сейчас лучше добывать нефть, в каких регионах?

Г.Г.: Для нас – в Ненецком округе, где можно открыть хорошие месторождения. Там для нас будущее. Там мы и взяли последний блок – Каминский. Себестоимость добычи в НАО не ниже, чем в Коми, но сейчас себестоимость растет везде.

RE: В 2010-2011 гг. ваша добыча падала. Как сейчас обстоит дело?

Г.Г.: Мы остановили падение, в 2012 году уже начался прирост. На конец года будем добывать 17-18 тыс. барр. в день. К концу 2013 г. планируем нарастить добычу до 28 тыс. барр. Минимальная наша добыча за всю историю была примерно на уровне 13 тыс. барр. в сутки.

RE: На рынке известно, что у вас есть активы в Мьянме. Почему «Нобель Ойл» пошла в эту страну, там лучше перспективы, чем в России?

Г.Г.: Активы там не у «Нобель Ойл», а у меня. Но и я никуда из России не собираюсь уходить. Просто мне Мьянма интересна, я очень люблю эту страну. Лет 15 лет назад впервые там побывал, просто как турист. А бизнес открыл 8 лет назад. Сейчас там вообще будет инвестиционный бум.

RE: Налогов там нет что ли?

Г.Г.: Нет, налоги платятся. Но зато все ясно, прозрачно. Понятно, что вы должны сделать. Существующие власти защищают бизнес. Они действительно начали поднимать экономику Мьянмы.

RE: А что за активы у вас там?

Г.Г.: В добывающей отрасли.

Дефицит нефтяников

RE: Если бы вы сейчас с нуля начинали какой-то бизнес, то пошли в нефтяную отрасль?

Г.Г.: Если говорить конкретно обо мне, то я бы пошел. Я никогда не жалею о том, что сделал.

RE: А другим бы посоветовали?

Г.Г.: Нет. Входная цена в этот бизнес очень высокая, а денег на стартап не дают.

Кроме того, существует серьезная кадровая проблема. За нами 20 лет кадровой ямы, когда все пошли в экономисты, - нефтяников почти нет. Люди не хотят заниматься добычей на земле. Каждый буровик готов поехать бурить в Москву.

RE: Но и с топ-менеджментом произошли перемены. Руководителей-нефтяников остались единицы, кругом финансисты, процветает спекулятивное отношение к этому бизнесу: купить подешевле и продать на пике стоимости. Вот мы разговаривали с Барским – он такой. А насколько вам это близко?

Г.Г.: Барского я знаю, мы встречались несколько раз, он хотел купить «Нобель Ойл» и слить со своей компанией West Siberian Resources.

Что касается спекулятивного бизнеса, то мы должны понимать: чтобы делать покупки по низкой цене, нужна инсайдерская информация и качественный анализ данных при покупке актива на вторичном рынке. Таким образом, акцент необходимо делать на малоизученных активах.

RE: А как вы объясните «феномен Григория Гуревича», который уже больше 12 лет управляет одной и той же малой нефтяной компанией и никому не отдает контроль? Такие нефтяники, как вы, еще есть на рынке?

Г.Г.: Это уникальное явление из-за того, что нужно долго и очень напряженно работать. Противодействовать тем силам в нашем обществе, которые считают, что человека, который якобы богат (а я, естественно, небедный человек, но все, что я зарабатываю, у меня в бизнесе), можно заставлять «делиться». Договариваться с властями, с крупными компаниями. И нужно вести себя одновременно очень независимо. Сложно продолжать такой бизнес.